…Стихи – это отражение личности автора: не внешних очертаний, а внутренней, сакральной, незримой среды поэта. Его монологи, исповеди или проповеди, то есть семантика произведений – не в отрыве от собственного «я» уже далеки от имитаций и подделок. Т.е. ширпотреба. Хорошо, если и читатель имеет возможность путешествовать в мире поэтического слова, открывать новые континенты чувств и мыслей.
Стихотворения |
---|
Смирение | |
По Библии, по Библии, по Библии Живет душа, от смертного таясь… Поэтому, видать, и не погибли мы – Где всё смешалось: свет, беспутье, грязь… Где ночь проходит тенью фараона, Где блоки многотонные гробниц… И призраки во всполохах неона Хохочут так, что впору падать ниц… О, улица, знакомая! О, город! Как выплыть из болотной глубины – Где кровь огней стекает мне за ворот – Зарезанной убийцами страны… И только звезды в небе – утешенье, Где ранит все концами мерзких стрел… Лишь Ты, Господь, приняв Своё решенье, Обдумал всё и всё предусмотрел… И потому, чтоб все ж не все погибли мы, И чтоб с Тобой не оборвалась связь, По Библии, по Библии, по Библии Живет душа в беззвездности смирясь. |
Гений | |
Для гения погода в самый раз: Веревки ветра связывают город… И, чтоб немного утолить свой голод, Пурга слизала фонари вдоль трасс… И гения ей как Луну, жевать, С деревьями бросая в своё чрево… У гения, как прежде, нет ночлега. У гения в стогу стоит кровать… Он хлеб сухой (свой мизерный запас), Макая в снег, жуёт неторопливо: Его звезда над ним горит счастливо И мир в душе весь розами пропах… А свет пленён невежественным, злым. Мосты, как тигры, выгибают спины… Он, этот свет – сырой подобьё глины, Когда поэт давно знаком с иным… И пусть пурга… И гений обречён… Затерян стог. Друзей нет. И ночлега. Но вспомним: «Я есмь Альфа и Омега» - И вечен он, и гений – только он. |
Ради стихов не жалеют поэты жен... | |
Ради стихов не жалеют поэты жен, точнее – их чувства, ревность рождая в них. Путь их с поэтами в жизни как град в облаках тяжел, но стихов не напишет вместо поэта двойник, который заката дорогой в звезд космодром рядом идёт с чуткой антенной чувств, вспененных морем… И взгляд заменяет перо, А в строчках слова – Дождь или снежный хруст. Поэты молчат, когда говорит их двойник: Ситуация свадьбы, где гроб За соседней стеной… Поэт любит вечность, а оболочка – миг. В вечности свет, а в миге всегда темно, Как в склепе, в котором тепло внутри хрусталя Или платины (субмариной на дне лежать). Ты всё понимаешь. И тайна – улыбка твоя, И в засухах звезд Ей поэту принадлежать. |
Когда нет здоровья... | |
Когда нет здоровья – уходишь, уходишь к полям Подальше от города, ближе к целебным потокам… Навечно закат остаётся в сердце пылать, И кровь согревают звезд угли и угли окон, Где льдиною неба крест маленькой церковки взят В толщу свою и врата – тяжесть золота с медью… Пред ними поймёшь: твоя повесть-то, в общем то вся: Зря ангелы звуков подлетают с изысканной снедью… Когда нет здоровья – желаешь иное иным, чтоб в стеблях годов, чтобы с днями в созревших колосьях… У солнца перед ними нет никакой вины: мы – что-то приносим к нему, но большее все же уносим… |
Задача поэта... | |
Задача поэта – тревогу сажать среди сада: Репьем и бурьяном зарос человеческий сад… Корабль из души чтоб выплыл прекрасный как сага. И чтоб тот корабль стал явью, где камней камнепад На слов небоскребы, в которые страшно проникнуть, И нужно стоять средь качающихся вершин… Как жаль, что у бед никогда не бывает каникул, Как в жизни веков нету дней, чтоб в них не было лжи… Поэт украшает корабль или мир украшает? Крона звезд над землёй – Россыпь золота Мыслей его? Плащаницею дня он согрет, Как во гробе, Ночами, Имя которым Всевышний изрек: «Легион!!!» Бог простит и пришествием и араратным потопом Всем, пробившим ладони и дырявящим ребра Жиду… …Пробуждаясь, поэт – за окном золотой видит тополь и берется за кисть, чтоб питать дней истерзанный дух… |
Помолись за меня | |
Помолись за меня, помолись, попроси дней мне, ради Христа. Небо в звездах вошло в мою мысль… Небо в солнце мне – Божьи уста. Я устал – от грехов я устал. Давит тяжесть всех виденных плит. И последняя, может, верста перед глазами моими стоит... Помолись за меня, помолись, попроси дней мне, ради Христа. Сердцем вижу священную высь, где сомкнуты святые уста… Я с тобою приду в Божий храм, встану рядом с тобой у икон и до света в глазах, до утра, буду тоже просить я Его. «Есть надежда!»- мне свечи поют… и надежда – Лик Божий вдали… И шепча там молитву свою, буду верить в молитвы твои. Помолись за меня, помолись, попроси дней мне, ради Христа. И быть может, продлить чтобы жизнь, разомкнуться святые уста… Я устал – от грехов я устал. Давит тяжесть всех виденных плит. И последняя, может, верста перед глазами моими стоит... |
Эллона | |
Пойми Эллона, что любовь – алоэ, Сугробы в небе, звезды на заливе, Путь без пути, аллея без аллеи, Цветы без грёз, что вечно в них и с ними; Пойми, Эллона, - уравненье века – Она, любовь, на всех небес скрижалях, Закрытый храм, ненайденная Мекка: Мы к стенам их, Эллона, приближались… Но гаснем рядом, гаснем рядом где-то, Как в приисках средь звезд метеориты… Любовь, Эллона, - времени комета – В преградах солнц, в печатях лун сокрыта; Где взять – её вулканов жгучих – камень?.. Жизнь без него – валун во гроб Господень: Чего для него росы две серых капли?.. Мир, словно камень, потому бесплоден… Но прежде, чем глазам твоим прекрасным Мне вслед смотреть с надеждою влюблённо – Шестнадцать строк пойми, чтоб не напрасно У дюн тех, лунных, ждать меня, Эллона! Пойми Эллона, что любовь – алоэ, Сугробы в небе, звезды на заливе, Путь без пути, аллея без аллеи, Цветы без грёз, что вечно в них и с ними. |
Устав от бетона... | |
Устав от бетона, приходишь в провинцию трав Как к новым стихам, необычным еще для души. Вдохновение - радуга, как из света сложенный трап, Где к глазу солнца ты черным зрачком пришит. Стаей мыслей - тревог не остановишь разбег, Но к истинам чувств прорубишь собой пути, Где звезды не гаснут: вне снега они судьбе. Разгадывать взгляду глубь световых паутин... Тополь столетний и ночь - будто бы брошенный скит. Ветер душе о воле моря плещет рассказ. Ходит в небе луна - музея древностей гид. Находишь в нем то, что ты никогда не искал. |
Саранча телеэкранов... | |
Саранча телеэкранов съела кинотеатры. В сражениях с толпами - с нею - лавры побед. Но - как Спартак окруженный - в их стаях таланты, Что из стадного времени, все ж, совершили побег... Слово «Родина», - дико смешивать с суррогатом - Испражняющейся сутками этой голубой саранчи: Чтоб так душам вредить - надо быть чертом рогатым, Неузнанным под всевозможными камуфляжами парчи... Вход голубой - в конце - оказывается адом. В телеэкране неба - вход к песнопеньям Христа. Накрыла города саранчи голубая громада, Которой дождем над ростками живыми не стать. |
В парикмахерской осени... | |
В парикмахерской осени ветер стрижет наголо... Небо звуками пишет людям живые стихи... Невод души необычный ловит улов, Где на коврах - лучей - не смываемы мхи... Холод и ясность - в сумраках всех глубин: Осень - тоннель к праздникам, как и любовь... И понимаешь, что листья — дни отпавшие, Что сгубил, Сделав ничто без поджогов, напалма и бомб... Вызвать мне сердце в дебри скверов на разговор, И вызов к барьер прислать самому себе... Приблизится небо к месту дуэли, как волк, И поставит на водах - к себе золотую ступень... |
Сны — праздники сердца | |
Сны — праздники сердца, если мозаика дней Представляет собой для прогулок, в мечты ковчег, Или к ней улететь на ночи вороном коне, Забыв о веках, исполняющих роль палачей — Самых огненных чувств, что рисуют шедевры — сны, Что в строфы вместишь, как в комнаты ночь себя. И выйдешь влюбленным, которыми город сыт, — Эхо, чтоб бросить звездам — летящим назад голубям — К голубятне Ковчега, чей остов горами надежд Поднят, как мир под солнце из толщи вод... Меняются сны, как в слове "счастье" падеж, С которым всю жизнь сна не видишь ни одного... |
В эпицентре правды и лжи | |
В эпицентре правды и лжи - солнце веков пророк, Где ночь после смерти своей снова не мрак, а день. В умах доминирует нечто под маскою слова "рок", И суеты, как трамвай, меж умов кружит дребедень, Пароходы столетий - "титаники" в айсбергах, в льдах Дел, неугодных ни Богу, ни Дням — китовой икре... У актеров жизни "кольты": висят на жирных задах (Крышки гробов за кулисами в гротесковой ее игре). Главным словом из всех стало слово "доход", Что синоним без жизненных соков слова "навар". Сцена жизни плывет, как пьяный плывет пароход, Где актёры играют, не видя за сценой мыслей пожар. Дней стволам вечно кроны держать облаков - Чтоб уменьшить размеры озоновой в душах дыры... "О, Боже! Избавь нас от вселившихся в нас дураков!" Шепчу, на колени встав, перед Божьей иконой зари. |
Мозаикой строф я выложил слово «любовь»... | |
Мозаикой строф я выложил слово «любовь»... Из формул всех дней сложил изваяние жизни... Душа, будто шхуна: то выброшено за борт, Что в плавании является гибельно-лишним. Судьбу - мой подарок единственный от небес – За век раздарил, как целительное лекарство... Цепляюсь за свет, как за ветер и небо-репей, Потому что люблю - что на свете, как звезды, прекрасно. Что задумано небом, то, видимо, в думах моих – Перед этим ничтожны плотины коварства и злобы. Когда нас не будет, любимая, к нам, двоим - Лучами из мира протянутся взгляды и тропы... |
Прости, любимая, за звездочки-слова... | |
Прости, любимая, за звездочки-слова, Что в ночи жизни не горят, а тлеют... Любовь громадней лиры, что слаба – Мятежник чувств - я струн нестройных пленник... И на бумаге вновь не то, чтоб ложь, Не то, чтоб льдом негреющее пламя Иль его тень позорная, но все ж - Все несравнимо с чувств колоколами. Все несравнимо в звоне их с небес, Которые стократ иных прекрасней... Прости, любимая, что строки о тебе – Сизифов труд и дела нет напрасней... Но корни звезд нежней, чем у дерев – Их свет любви возвышенно питает... С ночами дни - акулами с китами – Не вызвонят любви моей напев... Прости, любимая, за звездочки-слова, Что в ночи жизни не горят, а тлеют... Любовь громадней лиры, что слаба – Мятежник чувств - я струн нестройных пленник... |
Белой памятью снега... | |
Белой памятью снега не заболеть душе, Где переборет сердце беды и вплавь, и вброд. Кто распят на Голгофе - не сделал красивый жест. Помнят - не тех, распявших - с кем он, распятый, Тот. В переводе «Спаситель» - имя кого «Иисус», Чтобы словом «осанна» - дел наших звучал перевод. Белая память снега - наитягчайший груз – Не перейти с которым беду и ни вплавь, и ни вброд, Где нету в душе весенних - слов, поцелуев, струй: Там, как змеи в обрыве, демоны гнезда вьют, Черные письма пишут: в гости зовут сестру – Белую память снега в оазис души, где юг... |
По пустыням души... | |
По пустыням души не бродяжат наследники дум... Город, выплавив свет из себя, панцирем б стал. Будто нитями зла, что невидимы, управляет людьми колдун С парапета над миром - его голубого моста, Как лучи - светотенью, а дожди - ужами ручьев. Только небо окно - голубой безразмерный экран. Разрубила река тушу города - острым мечом И растеклась в чреве ночи его фонарей икра, Что в неводах - фар облили молоки луны. Мысль, рождаясь, может формой зародышей рыб?! Возвращаешься в дом - в застекленный склад тишины И душа отражает квадрат - в Мирозданье - черной дыры... |
Пусть все у нас не так... | |
Пусть все у нас не так, как бы хотелось – Нелепа жизнь, как смазанный узор... Пусть в летних днях играют чувств метели. Пусть слов лавины, как лавины с гор... Пусть чехарда и в днях неразбериха: То благовест, то света не видать. Пускай опять хлебну с тобой я лиха И в гавани души моей не тихо: Все паруса порой готов поднять... Пусть ты опять, как тучи над горами... Прощаю все, в штиль обращаю шквал: С зелеными прекрасными глазами Ты в жизнь вошла, как будто бы с весами, Чтоб я минут святых не забывал... |