Школа штампует неполноценных. Олег Чагин

Откуда и куда идет род человеческий?

Чем молодое поколение отличается от старшего? Как учить и воспитывать детей? Ведь, в первую очередь, именно от того, какими они станут, зависит наше будущее. Чего можно ожидать в ближайшей и отдаленной перспективе? Последние достижения цивилизации уже ведут человечество к дегенерации. Можно ли исправить развитие людей и всей цивилизации, или они развиваются по своим неведомым законам? Об этих глобально-философских вопросах, а также о практических проблемах российского образования в прямом эфире видеоканала Pravda.Ru рассказал директор НИИ социального антропогенеза Олег Чагин.

Антропология — это наука о человеке вообще, антропогенез — это динамика этого процесса. "Социальный" в названии нашего института означает, что мы изучаем человека с момента образования речи, с момента формирования определенной зоны в мозге, которая обеспечила человеку речь. Эта зона возникла, как мы считаем, у кроманьонцев. А нам эта речь досталась даром — ребенок рождается уже со способностью речи. И только нужны условия для ее развития. Есть два типа деятельности: адаптация, благодаря которой мы выжили, и развитие, то есть образование. Адаптация — это способность пользоваться тем, что уже есть. Это, как мы условно называем, женский тип деятельности. Развитие — это образование, способность к развитию, к образованию новых структур. Советская система образования шла именно по пути развития. Создавались новые методики, новые программы, новые структуры, которые позволяли получить нам самое лучшее образование в мире.

Сейчас система образования вернулась на путь адаптации. Ребенка не провоцируют на деятельность, не провоцируют на развитие, а принуждают вернуться к адаптивности и выбрать из того, что есть. Это мировоззренческий подход. Он отличается от русского подхода. Результаты этого подхода мы, родители, которые застали еще советскую школу, можем сравнивать. И видим, насколько просело образование наших детей. Дальше будет хуже, если это не менять.

— А как произошло, что нам был навязан адаптивный подход. Почему мы перешли на него?

— Это — очень хороший вопрос, потому что для того, чтобы формировать новое, нужна энергия для мозговой деятельности, это нужно усилие. А для того, чтобы пользоваться тем, что есть, усилие нужно меньше. А эволюционно сложилось так, что мозг выбирает тот тип деятельности, который требует меньше усилий к большему результату. Он же в очень жестких условиях экономичных, поэтому мы сейчас вернулись вот к этому очень экономичному типу, и мозг вынужден выбирать самый простой, наименее затратный тип деятельности для того, чтобы получить какой-то максимальный результат.

— То есть до этого мы шли более сложным путем? Вероятно, так было и до советской власти, во времена Российской империи. Получается, мы вернулись к более экономной, но менее эффективной форме деятельности

— Я думаю, да. Например, учебник математики, по которому учились Чехов и Достоевский, был и в советской школе. Современные ученые, которые переживают до сердечной боли за образование, молят, чтобы вернули учебник Киселева. Так же и по другим предметам. Мы не даем возможности ребенку развиваться от простого к сложному. Сейчас система образования сразу его перегружает сложным. Этим вызывается запредельное торможение, ребенок отчуждается от предмета. Он понимает, что неспособен, у него пропадает интерес, а интерес — это основа воспитания и образования. Если у ребенка нет интереса, научить уже невозможно. Есть такой механизм: если педагог ребенку не нравится, ребенок не способен усвоить информацию от этого человека. Мы занимаемся научной экспертизой образовательных программ. Практически вся школьная программа направлена на торможение развития ребенка. Это видовое торможение. Эволюционно обосновано развитие ребенка. Эволюция за тысячи и миллионы лет дала возможность сформироваться определенным нервным центрам в мозге. И эти центры имеют определенный период развития. Наука о постепенном развитии этих центров, культура развития этих центров, это и есть наука педагогика и гигиена подростков. Но на сегодняшний момент науки гигиены подростка и педагогики в смысле научного обоснования нет. Поэтому мы видим уже только результаты нанесения увечья ребенку как по здоровью, начиная со зрения, опорно-двигательного аппарата, сердечно-сосудистой системы и так далее.

Подобные увечья наносятся и по развитию мозга. То есть сейчас в школе формируют неполноценных по развитию мозга людей. Эта наша ответственность и преступление, которое, я считаю, срока давности иметь не должно. Задача взрослых людей с помощью образования и культуры из маленького животного, детеныша, сделать, сформировать полноценного человека. А педагогика и образование плюс семья — это механизм, с помощью которого формируется человек. Но на сегодняшний момент (еще раз повторяю) мы можем констатировать, что идет не развитие ребенка, а торможение его развития.

— А что это за процессы? Сознательно происходит какое-то вредительство? Кто ввел эту систему?

— Не стоит говорить про заговоры и какие-то технологии, на самом деле все проще. Вот с чего взялась болонская система? Когда колониальная система рухнула, в Европу хлынул поток людей, которые жили в колониальных странах. Многие были вообще безграмотные, и тогда им была переведена эта система тестов, где нужно просто ставить галочки, потому что многие язык не знали. Наша система ЕГЭ — не такая, конечно. Она растет, постоянно меняется, пытаются из нее что-то сделать. Но знаете, говорят, когда есть такой друг, то врагов не надо. Вот один какой-нибудь дурак может нанести вред стране больший, чем несколько сотен шпионов или врагов. Поскольку выбран стереотип этой адаптивной системы, не нужно создавать новое. Огромная армия людей не производят какой-то продукт, а требуют отчеты. Все занимаются написанием отчетов, у них контроль их качества по тем бумагам, которые они будут выдавать наверх. Это умножается — до верха доходит иллюзия абсолютная.

Люди наверху абсолютно в иллюзии, что школа живет и развивается. В школе на сегодняшний момент просто трагедия происходит. Мы теряем поколение. Мы видим, что по улице ходят все больше субтильных, физически неразвитых подростков.

Мы вводим насильно фактически в школы такой предмет, как каллиграфия. То есть ребенок возвращается к писанию пером. В чем разница писания пером и писания ручкой? В 1957 году, когда была реформа образования и переход на безотрывное письмо, люди от инфаркта умирали. Безотрывное письмо — это как мы сейчас ручкой пишем. Когда ребенок писал пером, буква составлялась из нескольких элементов. Нужно было нажать, отпустить, провернуть, там это цеплялось за бумагу… Получались кляксы, нужна была промокашка. Непроливалки с чернилами были в партах. Целая церемония. Но в результате этого ребенок постоянно вынужден был макать ручку в чернила и совершать другие действия — расслаблять кисть, и напряжение при написании сочеталось с расслаблением. Невозможно было длительным напряжением заставить написать длинную фразу. Это якобы неудобство перевели в удобство писания безотрывным письмом. У нас изменилась письменность. Мы стали писать, зажав ручку, безотрывно. Я шучу, что будущие археологи наше поколение будут узнавать по измененной фаланге среднего пальца — ямочка такая.

— А вот тут же у нас мозоль…

— Мозоль и ямочка — это наша особенность. Представьте, что нужно написать фразу безотрывно. Как только вы начинаете это делать, сразу задерживаете дыхание, меняете положение тела. Как только мы напряглись, мы сразу создали напряжение в воротниковой зоне. Такая задержка дыхания в течение нескольких минут особенно вредна детям в период развития организма.

— Ну, не нескольких минут, наверно, все-таки, а сколько-то секунд?

— А сколько он сидит в школе? Сколько он пишет в школе, когда учится писать? Это приводит к тому, что происходит задержка развития сердечно-сосудистой системы, нервной, дыхательной, зрительной. И это только один из методов, один из приемов, который тормозит развитие ребенка. Второй метод очень важный — это то, что ребенок сидит на стуле.

— А на чем он должен сидеть?

— Дети не хотят сидеть. Это называется — наказание обездвиживанием. Во многих школах в младших классах дети стоят у конторки. Это — наподобие кафедры. Это, кстати, учебное оборудование, которое сертифицировано в школы. Но мало кто из директоров и педагогов об этом не знает. Это — полезно детям, но очень неудобно педагогам. Педагогу нужно, чтобы дети сидели. Подняли руку, ответили, сели, на переменках вдоль стенок передвигались, а как только звонок последний прозвучит, они быстренько и тихо смылись бы из школы. И тогда все прекрасно будет у педагогов. А где тут развитие ребенка?

А ребенок должен непринужденно развиваться физически, должен уметь плавать с детства. По нашей программе уроки плавания должны быть школьным предметом, как и народные танцы, которые за собой вытягивают огромный пласт различных видов деятельности. Во-первых, это этнография — народ, язык, костюм. Физическая нагрузка при народных танцах максимально эффективна и разнообразна. Нужна гимнастика: для мальчиков спортивная, для девочек художественная. Получается такая школа, которую даже элитные школы сейчас позволить себе не могут, а в принципе это должна быть средняя государственная школа.

Сейчас же везде — крайняя степень адаптации. Адаптация имеет смысл только в интересах развития. Иначе адаптация ведет к дегенерации. Сейчас происходит именно дегенерация. Следующая стадия, крайняя степень дегенерации, — вырождение. Такие проблемы уже вовсю встали перед Европой. Это — результат воспитания и образования. К этому привели всякие памперсы, ходунки, методики раннего развития и тому подобные достижения цивилизации. Если мы пойдем эти путем, то мы догоним Европу и обгоним — мы же умеем. Ребенок имеет право на эволюционное развитие. А взрослый обязан это право ему обеспечить. Это положение надо в Конституцию ввести.

Источник: pravda.ru���������� dle �������������� ������� ������ ��� ���